Русская по сердцу. В гостях у правнучки писателя Николая Лескова

Русская по сердцу. В гостях у правнучки писателя Николая Лескова

Среди прихожан русской православной церкви во имя святой мученицы Зинаиды в Рио-де-Жанейро можно встретить иммигрантов всех трех волн: первой — революционной, второй — послевоенной и третьей — перестроечной. Но одна прихожанка совершенно особенная: с русской культурой ее связывает не только национальность, но и родство. Татьяна Юрьевна Лескова — правнучка писателя Николая Лескова.Татьяна Юрьевна Лескова родилась в Париже в 1922 году. Балерина и балетмейстер. Восстанавливает балеты М. Фокина и Л. Мясина. Карьеру танцовщицы начала в Ballets Russes в Париже. С 1944 года постоянно живет в Рио-де-Жанейро. Организовала здесь свою балетную студию. Была балериной, а позже директором балета Teatro Municipal в Рио-де-Жанейро. Ставила балеты в Европе, Америке и в Австралии. Работала с такими мастерами, как Михаил Фокин, Бронислава Нижинская, Леонид Мясин и Рудольф Нуриев. Правнучка писателя Николая Лескова.

— Во сколько вы придете? — спросила по телефону Татьяна Лескова, когда мы договаривались о встрече.

— В полдень.
— В это время я не могу, у меня гимнастика…
Татьяне Лесковой восемьдесят пять лет. Она — всемирно известная балерина. Именно профессия в свое время привела ее в легендарный бразильский город.
СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА(Свадьба Авроры)- Аврора 1960

СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА(Свадьба Авроры)- Аврора
1960

После революции семья Лесковых эмигрировала, и родилась Татьяна в Париже. В юном возрасте она была участницей знаменитой труппы Ballets Russes — наследницы легендарного «Русского балета Дягилева». Коллектив Ballets Russes был в то время очень востребован и гастролировал по всему земному шару. Но когда началась Вторая мировая война, работать в Европе стало невозможно. Основной творческой площадкой на время войны для балетной труппы оказалась Латинская Америка: Мексика, Перу, Чили и, конечно, Аргентина, жемчужина континента того времени.

— Буэнос-Айрес был тогда маленьким Парижем! — вспоминает Лескова.
В 1944 году очередные гастроли привели ее в Рио-де-Жанейро: балерина собиралась задержаться здесь на полгода. В итоге осталась более чем на шестьдесят лет.
За эти годы Лескова объездила весь земной шар уже как самостоятельная танцовщица, а позже и как хореограф. Во всем мире она известна как основательница бразильского балета. Но в России широкая публика прославленную балерину не знает. Оно и понятно: путь в советскую Россию для нее был закрыт. И в Москве, и в Петербурге, и на родине своего прадеда в Орле Лескова впервые побывала в девяностых годах прошлого века.Язык как зеркало культуры

 

Татьяна Юрьевна ЛесковаДля большинства русских, которые приехали в Бразилию из России в начале двадцатых годов прошлого века или из Харбина в пятидесятых, вопрос о необходимости «держаться корней» закрыт: Россия — историческая родина, но не более. Больше с ней ничего не связывает. Но Лескова рассуждает иначе:
— Я порой слышу, что русских называют варварами. И мне от этого очень больно. Мы не такие…
В этом «мы» — готовность нести ответственность за то, каким видят в мире русского человека. На вопрос, почему о русских складывается такое неблагоприятное мнение, Лескова отвечает:
— Мне кажется, это потому, что нация теряет свою культурность. Простой пример: слово «спасибо». Это слово всегда было наполнено для меня глубочайшим смыслом. И когда я, уходя из гостей, говорю «спасибо» — это не формальное прощание, а непременно живое чувство благодарности. В современных русских я такой осмысленности слов не нахожу.
Когда знаменитый танцовщик Рудольф Нуриев впервые приехал в Рио-де-Жанейро, он начал материться на репетиции. Каково же было его удивление, когда его окликнули:
— Во-первых, я русская и понимаю, что вы говорите. А во-вторых, я дама, поэтому выбирайте выражения.
Это была Лескова. Позже они с Нуриевым очень подружились. И действительно, под совместные фотографии двух легенд русского западного балета в квартире Лесковой в Рио-де-Жанейро отведена отдельная стена. По словам балерины, в ее присутствии Нуриев больше не выражался. Но о первой встрече она вспоминает с ужасом:
— Я хоть и понимала, что он говорит по-русски, но тех ругательств, которые он употреблял, просто не знала. Это был уже совсем другой язык.
С ее точки зрения, это — наглядный пример разницы эмигрантского и советского воспитания.
— Конечно же, такая воспитанность — это своего рода лак, — говорит балерина. — Но это очень нужный лак. Потому что внешнее может влиять на внутреннее. И позволить себе быть некультурным в бытовом поведении — это шаг к тому, что беспорядок начнет происходить и в душе.Храм на улице Дарю

В чем же основная разница между воспитанием советского человека и тем «дворянским» образцом культурности, который пронесла через свою жизнь Лескова? Чего нет в первом, что есть во втором? Лескова дала ответ: нет православной веры.

— Христианское отношение к человеку особенное. Оно — с любовью. И в этом — особая, специфическая роль Церкви в процессе воспитания.
Ее крестили в детстве в легендарной русской церкви на улице Дарю («рю Дарю», как было принято говорить) в Париже. В то время это был храм Московского Патриархата. В начале тридцатых годов XX века вся западноевропейская епархия РПЦ перешла под юрисдикцию Вселенского Патриарха — то есть перестала быть русской официально. Но приход на улице Дарю все равно остался центральным местом духовной жизни русской эмиграции в Париже.
— Русских я встречала в основном там, — вспоминает Лескова. — Все мы приходили в церковь — и чувствовали себя одной семьей. Мы рассказывали друг другу о тех родных и близких, кто остался в России. О том, как они и что у них происходит.
Сравнение жизни в Церкви с жизнью в семье звучит в речи Татьяны Лесковой постоянно. И во многом определяет ее отношение к вере.
— В Православии есть одна очень важная вещь, — говорит она, — которой я не находила ни в чем другом. Это — чувство теплоты, рождающееся в храме. Очень похоже на семью, где все друг друга любят.
Эта позиция проявляется и в отношении Лесковой к тем бразильцам, которые ходят в русскую православную церковь в Рио-де-Жанейро — храм во имя святой мученицы Зинаиды. Некоторые прихожане недовольны тем, что отец Василий Гелеван служит для них на португальском языке — они предпочли бы службу по-русски. Но Лескова рассуждает по-другому:
— Противиться бразильцам в русской церкви — это глупость. Мне очень радостно оттого, что люди, которые, казалось бы, исторически ничего общего с Православием не имеют, выбирают именно его. Я убеждена, что бразильцы тянутся к той самой «семейной теплоте», которая царит в православном приходе. Значит, им это нужно. И я их в этом понимаю. В Православии они, видимо, находят то, чего не могут найти больше нигде, и дай им Бог.Русская по сердцу

Большинство слов о Церкви и вере в устах Лесковой — не о душе, не о культурной идентичности и смысле жизни, а о вещах более житейских — о теплоте, человеческом общении, семейности. Может быть, это оттого, что она с детства и до самой старости была и остается в Церкви и не мыслит себя по-другому. Ее вера — как воздух, который не воспринимаешь как нечто особенное, но без которого задыхаешься:

— Когда я приезжаю в Париж, то обязательно в ближайшее же воскресенье иду на улицу Дарю, — говорит Лескова. — А если не иду, то мне становится стыдно.
Она не может объяснить почему, и, может быть, в этом — самый точный ответ. Просто для нее прийти в храм более естественно, чем не прийти.
— Я француженка по рождению, бразильянка по месту жительства и русская — по сердцу.
Мы говорим о Троице-Сергиевой Лавре, о «старом городе» за Большим театром, о Царском Селе, где некоторое время после революции жила бабушка Лесковой. И конечно же, об Орле — родине прадеда.
Татьяна Юрьевна на родине прадеда, в доме-музее Николая Лескова в Орле

Татьяна Юрьевна на родине прадеда, в доме-музее Николая Лескова в Орле

Однажды Лескова приехала туда как туристка. В гостинице поселиться не удалось, поэтому ночевала Татьяна прямо в доме-музее прославленного прадеда.

— К сожалению, я очень немного читала его произведений, — рассказывает она, — «Соборяне», «Леди Макбет Мценского уезда». На русском мне читать все-таки тяжело, а в переводе больше ничего найти не могу. Поэтому и знаю о нем меньше, чем хотелось бы. Главным источником рассказов о прадеде была бабушка, а с ней я в детстве общалась очень немного. Но родители рассказывали, что он был чрезвычайно суров. И вы знаете, я уверена: мне это передалось и сильно проявлялось в работе.
Во время пребывания в Орле ее поразила бедность российской провинции:
— Возможно, для Бразилии, молодой формирующейся страны, бедность более или менее естественна, — рассуждает она. — Но ведь Россия — государство с совсем другой историей, другим потенциалом, другими ресурсами. И до сих пор такая острая проблема нищеты!Род проходит, род приходит

Самая престижная балетная школа Рио – школа имени Марии Оленевой.

Самая престижная балетная школа Рио – школа имени Марии Оленевой.

Странно встретить в далекой Бразилии правнучку классика отечественной литературы. Но еще удивительней ощутить ту ниточку живой веры и русской культуры, что тянется из Орловской губернии середины девятнадцатого века в Рио-де-Жанейро в начало двадцать первого.

— Вера для меня — традиция, которая не прекращается. Когда я была маленькой, я смотрела в церкви на взрослых и пожилых людей. Сегодня я прихожу в церковь и смотрю на молодежь. И начинаю тихонько плакать слезами радости. Сама не знаю почему…
Революция, эмиграция, войны, бесконечные переезды по миру не сломили ее. Может быть, потому, что Татьяна Лескова знает, где ее корни. Она — последняя из рода Лесковых. Прощаясь, я вспоминаю слова Екклезиаста: Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки.
Константин Мацан
Журнал «Фома» | №1/69 | январь 2009
Tags: , ,